А.М. Геращенко 

Бийский педагогический государственный университет

имени В.М. Шукшина

г. Бийск, Россия

ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТЬ И ВЕРТИКАЛЬНЫЙ КОНТЕКСТ

(на примере английской литературы)

Для текстов, как и для других объектов действительности, нехарактерно абсолютно изолированное существование. Будучи порождением определенной культуры, текст несет на себе ее следы. В частности, он вступает во взаимодействие с другими текстами, известными носителям той культуры, к которой принадлежат автор текста и те лица, на которых он ориентируется как на потенциальных читателей своего произведения. Для обозначения такого свойства текстов, которое выражается в существовании между ними связей, благодаря которым они (или их части) могут различными способами явно или неявно ссылаться друг на друга, используется термин «интертекстуальность», введенный в 1967 году Ю. Кристевой в статье Bakhtine, le mot, le dialogue et le roman (в русском переводе: «Бахтин: слово, диалог и роман» [1]). Согласно И.В. Арнольд, «под интертекстуальностью понимается включение в текст либо целых других текстов с иным субъек­том речи, либо их фрагментов в виде маркированных или немаркированных, преобразованных или неизменных цитат, аллюзий и реминисценций» [2, с. 346]. 

С интертекстуальностью, которая (как пишет L. Voboøil) может восприниматься «как отношение текста к общим (фоновым) знаниям и ценностям, принятым в данной социуме»  [3], тесно связан так называемый «вертикальный контекст», т.е. «историко-филологический контекст данного литературного произведения» [4, с. 49]. В частности, Н. И. Клушина отмечает следующее: «Интертекстуальность как стилеобразующая черта создает вертикальный контекст» [5]. Она же пишет: «Интертекстуальность успешна, если фоновые знания адресата пересекаются с фоновыми знаниями адресанта. Тогда и возникает эффект «узнавания» закодированного смысла. В противном случае происходит коммуникативная неудача» [5]. Т. И. Лушникова указывает, что вертикальный контекст образован пространством «текста и прототекста, цитирующего и цитируемого текста» [6, с. 52] – то есть в результате межтекстовых (интертекстуальных) отношений. В зависимости от источника интертекстуальности, от места «прототекста» ею выделяются прежде всего такие типы вертикального контекста как «контекст культуры», который  «включает контекст литературных произведений и контекст произведений других видов искусства» [6, с. 53], и «социально-исторический контекст», представляющий собой «контекст реалий, топонимов, антропонимов, исторических фактов» [6, с. 53].

Проанализируем мнения специалистов по поводу разновидностей форм представления вертикального контекста в тексте – тех явлений, которые, по выражению Л.А. Гурьевской [7], «сигнализируют» его наличие.

В монографии И.В. Гюббенет «Основы филологической интерпретации литературно-художественного текста» вертикальный контекст описывается как «реалии, разные типы литературных аллюзий и т.д., представляющие собой информацию историко-филологического характера» [8, с. 7]. Согласно «Экспериментальному системному толковому словарю стилистических терминов» С. Е. Никитиной и Н. В. Васильевой, компонентами вертикального контекста являются «культурно-исторические, социальные, политические факты и реалии, аллюзия, цитата, имя собственное, идиоматика» [9, с. 62]. Итак, вертикальный контекст может быть представлен аллюзиями, цитатами, именами собственными и прочими культурно-историческими и социальными реалиями.

«Среди основных категорий  вертикального контекста в первую очередь были выделены литературные аллюзии и цитаты» [8, с. 7].

Аллюзия определяется как «употребление некоторого выражения в качестве намека на хорошо известный в данном лингво-культурном (микро)социуме факт» [9, с. 36]. «Она представляет собой прием текстообразования, заключающийся в соотнесении создаваемого текста с каким-либо прецедентным фактом — литературным или историческим. Аллюзия — это намек на известные обстоятельства или тексты. Содержащие аллюзию высказывания помимо буквального смысла имеют второй план, заставляющий слушателя обратиться к тем или иным воспоминаниям, ощущением, ассоциациям. Текст как бы приобретает второе измерение, “вставляется” в культуру, что и породило термин “вертикальный контекст”» [10].

Естественно, что из-за разницы фоновых знаний автора, отображенных им в произведении (т.е. вертикального контекста) и фоновых знаний, имеющихся у читателя, «аллюзии, содержащиеся в тексте, не всегда реализуются. Они подвластны, во-первых, времени: чем старее литературный текст, тем возможнее аллюзивные утраты. Нередко современные читатели без соответствующих комментариев просто не воспринимают намеки. Во-вторых, многое зависит от знаний рецептора, если его тезаурус недостаточен, то не каждая авторская аллюзия может быть понята» [11, с. 41].

Значительную роль в образовании вертикального контекста произведения играют цитаты. Особое значение они имеют для английской культуры. И.В. Гюббенет отмечает:  «На всем протяжении XIX в. склонность к цитированию отличала не только писателей и литературных критиков, но и рядовых англичан, о чем свидетельствует   обширная    мемуарная    литература,    дневники, письма и т. д. В начале XX в., как свидетельствуют те же источники, цитирование, игра цитатами становится своего рода модой, общим увлечением. В разных вариантах она распространяется среди как высших, так и средних классов общества» [8, с. 16].

Естественно, что эта ситуация нашла свое отражение в английской литературе. Как авторы, так и персонажи произведений по разному поводу изрекают или комментируют цитаты – причем не только на английском, но и на других языках. Например, один из персонажей С. Моэма в рассказе The Door of Opportunity цитирует Шиллера в оригинале: „mit der Dummheit kämpfen die Götter selbst vergebens“ (и дает приблизительный перевод: “Against stupidity the gods themselves battle in vain”) [12, с. 278].

«Использование цитат усложняет понимание текста, так как они создают вертикальный контекст» [13]. Для более полного восприятия эффекта цитирования читателю следует иметь представление не только о самом читаемом произведении, но и об источниках цитат. Как явление вертикального контекста, цитата функционирует в качестве «связующего звена» между тем текстом, в который она включена, и тем текстом, откуда она заимствована.

Культурные и социальные реалии описываемых автором места и времени действия произведения – названия вещей, титулы и др. – образуют так называемый «глобальный вертикальный контекст», который подразумевает под собой «весь социальный уклад, все понятия, представления, воззрения являющегося предметом изображения социального слоя, знание которых необходимо для того, чтобы произведения, относящиеся к данному направлению, могли быть восприняты читателями разных стран и эпох» [8, с. 39]. Отсутствие такой информации у читающего может затруднить его восприятие смысла повествования.

Каждая лексическая единица, помимо своего прямого значения, зафиксированного в словарях, может вызывать в сознании носителя языка определенные ассоциации. Исходя из своего жизненного опыта, люди могут вкладывать в слова и выражения дополнительный смысл, который не всегда понятен представителям человечества, имеющим другие ассоциации и стереотипы. В силу разницы фоновых знаний может возникнуть определенное непонимание между людьми. «Роль "фонового знания" в процессе восприятия устной и письменной речи чрезвычайно велика. Недостаточное "фоновое знание" или отсутствие его делает невозможным понимание» [4, с. 48].

Как несовпадение фоновых знаний в целом ведет к непониманию между людьми, так и незнание вертикального контекста произведения в частности  способствует неполному пониманию текста. Сведения, представляющие собой вертикальный контекст «являются необходимыми для максимально полного восприятия текста» [14]. С. Г. Воркачев пишет, что вертикальный контекст формирует «способность ассоциироваться с вербальными, символическими либо событийными феноменами, известными всем членам этнокультурного социума» [15].

О.С. Ахманова и И.В. Гюббенет указывают на то, что «есть область, где вертикальный контекст имеет решающее значение, где на нем зиждется вся онтология данного предмета, который без вертикального контекста вообще не существует и существовать не может: это – литературная пародия» [4, с. 53].  Например, Л. Кэрролл включает в текст своей книги «Алиса в Стране чудес» [16] пародии на английские стихотворения для детей. Однако читатель, не имеющий надлежащего представления о вертикальном контексте произведения, вряд ли в состоянии в достаточной мере ощутить эффект такого приема. (В этой связи представляет интерес такой перевод данного произведения Л. Кэрролла как «Аня в стране чудес» В. В. Набокова, который заменил пародийные английские стихотворения оригинала пародиями на произведения русской поэзии. Вообще, если вертикальный контекст оригинала требует для своего понимания знания реалий Англии Викторианской эпохи, то вертикальный контекст данного набоковского перевода для своего адекватного восприятия нуждается в наличии у читателя достаточных сведений о жизни дореволюционной России.)

Дж. Оруэлл в сатире Animal Farm (в русском переводе: «Скотный Двор») приводит такой вставной текст как хвалебное стихотворение, озаглавленное Comrade Napoleon (и посвященное правителю Скотного Двора – хряку Наполеону) [17, с. 83]:

Friend of the fatherless!

Fountain of happiness!

Lord of the swill-bucket! Oh, how my soul is on

Fire when I gaze at thy

Calm and commanding eye,

Like the sun in the sky,

Comrade Napoleon!

По своему ритму данная ода в определенной степени напоминает гимн Великобритании – God, Save the Queen («Боже, храни королеву»), ср.:

God save our gracious Queen,

Long live our noble Queen,

God save the Queen!

Send her victorious,

Happy and glorious,

Long to reign over us;

God save the Queen!

Отчасти совпадает и смысл отдельных строк (не говоря уже об общем эмоциональном настрое), ср.:

Comrade Napoleon:

Thou art the giver of

All that thy creatures love

God, Save the Queen:

Thy choicest gifts in store

On her be pleased to pour

Естественно, что незнакомый с британским гимном читатель вряд ли сможет провести такую ассоциацию, вследствие чего подобный пародийный эффект данного вставного текста останется в определенной степени незамеченным.

 

Таким образом, для адекватного понимания произведения недостаточно простого знания языка – важно знать тексты-источники и в целом  обстановку эпохи, в которую создавался текст. И если человеку для получения удовольствия от чтения необходимо осознание того, что именно хотел выразить автор романа, рассказа, поэмы, стихотворения и др., ему необходимо не только в совершенстве владеть использованными в повествовании лингвистическими средствами передачи информации, но и четко представлять себе те условия, в которых происходили и описывались изображенные писателем или поэтом события. Для полного понимания текста необходимо знание той культуры, в которой он создавался и к которой принадлежит, в том числе и наличие достаточного представления о значимых для нее других текстах.

 

ЛИТЕРАТУРА

1. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог и роман// Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму Ред.: Г.К. Косиков. – М.: Издательская группа «Прогресс», 2000. – С. 427-457.
2. Арнольд И.В. Объективность, субъективность и предвзятость в интерпрета­ции художественного текста//Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность: Сб. статей. – СПб.: СПбГУ, 1999. – С. 341-350.
3. Voboøil L. К одной текстообразующей категории на материале современного русского анекдота// URL: publib.upol.cz/~obd/fulltext/ Rossica%20XL/ross40-46.pdf
4. Ахманова О.С., Гюббенет И.В. «Вертикальный контекст» как  филологическая проблема.//ВЯ, 1977, №3, С. 47 – 54.
5. Клушина Н.И. Общие особенности публицистического стиля// URL:  http://evartist.narod.ru/text12/15.htm
6. Лушникова Т.И. Интертекстуальность художественного произведения: Учеб. пособие. – Кемерово: КемГУ, 1995. – 82 с.
7. Гурьевская Л.А. Мир языка рекламы и массовой коммуникации//Проблемы гуманитарных наук и образования в техническом вузе. – Мурманск: МГТУ, 2006, С. 357-360//URL: http:// www.mstu.edu.ru/science/conferences/files/ conf_2.pdf
8. Гюббенет И.В. Основы филологической интерпретации литературно-художественного текста. – М.: Издательство МГУ, 1991. – 205 с.
9. Никитина С.Е, Васильева Н.В. Экспериментальный системный толковый словарь стилистических терминов. Принципы составления и избранные словарные статьи. – М., 1996. – 172 с.
10. Виноградов С. И., Платонова О. В. и др. Культура русской речи//URL: http://www.i-u.ru/biblio/archive/graudina_shiryaev_spiking_culture
11. Виноградов В. С.  Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы). — М.: Издательство института общего среднего образования РАО, 2001. — 224 с.
12. Моэм С. Избранная проза. Сборник. На англ. яз. Изд. 2-е. - Составитель Н.А. Самуэльян. – М.: Издательство «Менеджер», 1999. – 288 с.
13. Харченко Н.П., Баник Л.С. Заголовки-цитаты в современной газетной публицистике (Тезисы)//Материалы Международной научной конференции «Изменяющийся языковой мир», Пермский госуниверситет, Ноябрь, 2001//URL: http://language.psu.ru/bin/view.cgi?art=0006&th=yes& lang=rus
14. Гюббенет И.В. Вертикальный контекст: особенности его структуры и восприятия// URL: http://moscowuniversity.narod.ru/Folia_2_97.htm
15. Воркачев С. Г. Концепт как «зонтиковый термин»//URL: http://kubstu.ru/ docs/ lingvoconcept/umbrella.htm
16. Кэрролл Л. Приключения Алисы в Стране чудес. Набоков В. Аня в стране чудес. Повесть-сказка. - На англ. и русск. яз. – М.: Радуга, 1992. – 317 с.
17. Оруэлл Дж. Скотный двор и сборник эссе: книга для чтения на английском языке. – СПб.: КОРОНА принт, КАРО, 2004. – 256 с.: ил.

 

Выходные данные работы:

Геращенко А.М. Интертекстуальность и вертикальный контекст (на примере английской литературы) // Проблемы общей и частной теории текста: сборник научных статей / Бийский пед. гос. ун-т им. В.М. Шукшина. - Бийск: БПГУ им. В.М. Шукшина, 2008. - С. 10-15.